Кто ждал новую "сказку"?) она в этот раз очень реалистична и даже местами злободневна. Лучшая наставница
Вчерашняя планерка хотя и затянулась допоздна, но прошла просто великолепно. Работа ударно неслась по намеченному плану под лозунгом “Пятилетка в три года!”. Марья Евграфовна была руководителем собственной фирмы, выстроила все с нуля и была очень горда своим успехом и склонностью к трудоголизму.
Ее детище, компания “Осознание”, юридическое название “ИП Гоношук”, занималась написанием продающих постов.
– посты, обращающиеся к фундаментальным страхам;
– посты, использующие жадность;
– посты, закрывающие потребности;
– посты, вызывающие любопытство.
Цены по прейскуранту.
Людей в целом, и своих сотрудников в частности, Марья Евграфовна, считала ленивой и безынициативной породой, так что правила фирмой железной рукой.
Этот подход ее воспринимался как должное, почтительно, потому что никто не мог поспорить с ее хорошо поставленным зычным голосом, изрекающим исключительно истины. Впрочем, она представляла из себя вполне интеллигентную женщину, любила посещать балет, с упоением слушала концерты Рахманинова, читала много книг, в том числе действительно хороших.
День шел обыкновенно, по генеральному плану, до того самого момента, как в кабинет Марьи Евграфовны зашла девушка – спокойная, светловолосая и очень бледная. Девушка занесла документы на подпись.
– Сонечка, кстати, передайте всем, что сегодня снова придется задержаться после работы, хоть все идет по намеченному графику, но не помешает еще ускориться.
Сонечка оторопело уставилась на свою начальницу. Весь последний месяц сотрудники компании очень много работали, выбиваясь из сил. Никто не хотел потерять место перед Новым годом, да еще и в такой период, когда на рынке труда царила безработица. Марья Евграфовна явно этим пользовалась.
Софья испытывала сейчас смешанные чувства, с одной стороны – смертельную усталость и бессилие, с другой – возмущение. Она почувствовала как что-то внутри сначала оборвалось, а потом вдруг стало безразлично.
Ваши подчиненные вчера сильно устали, – внезапно для себя самой выдала Соня.
От чего это? – удивилась Марья Евграфовна.
От Вас, Марья Евграфовна, от вас.
Начальница почувствовала себя в этот момент так, будет ее сначала окатили кипятком, а потом сразу же ледяной водой прямо из проруби. Лицо ее начали покрывать бурые пятна. Да как эта девчонка смеет говорить такое? Она даже не сразу поняла, что ответить, просто пару секунд захлебывалась собственным дыханием. Когда она пришла в себя, в кабинете раздался натурально рёв.
Что?! Что ты сказала?!
Именно то, что слышали, – спокойно продолжила Соня, – да вы просто самодурка.
Сознание Марьи Евграфовны заволокло красной пеленой. Он начала орать так, что ее слышали не только все сотрудники ее компании, но и, вероятно, вся улица: “Ах, ты лярва, да куда смотрел отдел кадров, когда тебя брали на работу…”. Это было самое цензурное из сказанного, остальные выражения были так многоэтажны и забористы, что лучше их здесь не приводить.
Соня невозмутимо, хотя и с оттенком ошеломленности, слушала поток брани в свой адрес. На базарные крики начальницы прибежал секретарь Мишенька, молча и торопливо вытолкал Соню за дверь, а Марью Евграфовну принялся успокаивать. Как же, как же, сама Императрица всея “Осознание” разбушевалась. Софья же, услышав сквозь плотно закрытые двери очередной рык: “Да чтоб ноги ее больше здесь не было!!! Да я так сделаю, что она будет умолять меня, чтоб я взяла ее обратно уборщицей!”, – сосредоточенно двинулась на свое рабочее место и собрала все свои вещи, чтобы никогда больше не вернуться.
Из “Осознания” ее уволили по статье. Вначале Софью охватила апатия, но на ее сером фоне пробивалось до сих пор незнакомое ей чувство абсолютной уверенности в своей правоте, и это чувство росло и расширялось с каждым днем и придавало ей силы. Она ощущала внутри холодный стальной стержень. Теперь она решилась на то, о чем все эти годы могла лишь украдкой мечтать – основать собственное дело, и больше ни от кого не зависеть. У нее были кое-какие свои сбережения, которые помогли бы ей продержаться первое время, специалистом она была хорошим, первое время вести все дела можно было онлайн без каких-либо серьезных первоначальных вложений.
***
Прошло 20 лет. Соня (теперь уже Софья Анатольевна) основала свою компанию, которую назвала “Просветление”, юридическое название ИП “Хлопотовская”. Фирма
занималась поставкой цитат мелким оптом:
цитаты, намеренно выдернутые из контекста;
цитаты из священных текстов;
цитаты приписанные Будде, Эйнштейну, Геббельсу другим известным личностям;
цитаты Ошо (отдельным пунктом в виду своей популярности).
Цены по прейскуранту.
Софья Анатольевна сидела в своем кабинете. На ее рабочем столе красовался портрет Марьи Евграфовны. Нет, она не втыкала в него булавки, но иногда посматривала, чтобы помнить, какой она никогда не хочет стать. Если у нее спрашивали, чей это портрет, она всегда с гордостью отвечала: “Это фото моей самой лучшей наставницы”. Она гордилась тем, как выросла над собой и как далеко смогла отойти от того, что презирала. Для поддержания внутреннего и внешнего баланса, Софья Анатольевна занималась йогой, ежедневно медитировала и слушала мантры.
В компании Софьи Анатольевны никогда не было переработок, но от сотрудников требовался позитивный настрой и экологичность в отношениях с окружающими. Токсичных людей она не выносила и в этом была непреклонна. Вот, например, вчера в компании повздорило две сотрудницы, Катя и Лена. Их ядовитое шипение целых два часа отравляло благостную атмосферу коллектива. Софья Анатольевна приняла волевое, хотя и неприятное решение уволить “по собственному желанию” обеих и была этим решением вполне довольна.
В кабинет осторожно постучались, в открывшуюся дверь проскользнула сотрудница Любочка. Она работала в отделе кадров и как раз принесла на подпись два заявления на увольнение. Прежде, чем положить бумаги на стол, Любочка замерла. Софья Анатольевна подняла на нее многотерпеливый вопросительный взгляд, и тогда Люба решилась: “Софья Анатольевна, может быть, вы измените свое решение? Ведь Катя не виновата, она просто отвечала на нападки Лены, которая изводит ее уже несколько месяцев. Об этом весь коллектив знает. К тому же у нее двое детей и она растит их одна. Ей будет очень сложно найти новую работу”.
– Любочка, – снисходительно заговорила начальница, – Вы ведь знаете, в конфликте всегда виноваты обе стороны. Здесь и обсуждать нечего.
На лице Любочки не читалось никакого понимания, и Софья Анатольевна продолжила, уже более отчетливо, с паузами, для облегчения понимания.
– Любочка, – жалость – плохой советчик, вероятно, Кате нужно пройти этот урок, это испытание для духовного роста. Кто я такая, чтобы лишать ее этого?
Тут по лицу Любочки поползла нервная сардоническая улыбка. Софье Анатольевне пришлось призвать все свое терпение и благость, но Любочка внезапно выпалила:
– Да вы лицемерка, Софья Анатольевна…
Сознание Софья Анатольевны заволокло красной пеленой. Да как эта девчонка осмеливается с ней не согласиться? Ведь она права, она говорит с позиций высокой духовности. Из глубин души на волю рвалась слепая ярость, Софья схватилась за край стола и взгляд ее в который раз уже упал на портрет ее “самой лучшей наставницы”, портрет с дьявольской усмешкой ей подмигнул. Глубоко вдохнув Софья коротко попросила Любу выйти из кабинета, откинулась в кресле и несколько минут невидящим взглядом смотрела в потолок. На нее наползала смутная тревога.
Из портрета вынырнул мысленный образ Марьи Евграфовны.
– Ну что, Сонечка. Ты же так гордилась тем, что не похожа на меня, и что же теперь? Я победила! - образ заколыхался в беззвучном смехе.
От этого колыхания в Софье Анатольевне волной поднялась тошнота. Все же она нашла в себе силы возразить: “Ничего подобного. Ты в своем поступке руководствовалась гневом, а я – справедливостью”.
– Да неужели! Себя-то хоть не обманывай. Просто ты так и не преодолела ту ситуацию, и с тех самых пор до внутренней дрожи боишься любой ссоры. Боишься до такой степени, что трусливо закрываешь глаза и уши, лишь бы не видеть, не слышать. Ты нарядила свою наглухо закрытую, заколоченную ржавыми гвоздями душу в пустые слова о равновесии и духовном росте.
– Да, это просто смешно, – с облегчением улыбнулась Софья, – что за чушь? Душа и ржавые гвозди? Из-за стародавнего скандала с начальницей?
– Дело совсем не в ней, Соня. – глухо, постепенно растворяясь, произнес образ, – ты же сама знаешь. Ты потому так среагировала тогда, что я напомнила тебе твою мать. Твоя мама вела себя в точности как я.
Софья Анатольевна, уже очень взрослая, всегда по-олимпийски спокойная, вдруг разрыдалась, как ребенок. Слезы лились, не переставая, она старалась не шуметь, чтобы никто не услышал, какая у нее истерика. Вначале ей было ужасно стыдно, но потом она дала себе волю. Проревев белугой примерно часа три, с перерывами на кофе, Софья Анатольевна, вынула злосчастный портрет из рамки, посмотрела на него в последний раз, с теплотой прошептала “Спасибо” и, открыв окно, отпустила наконец светлый образ Марьи Евграфовны на ветер.
После этого она вызвала Любочку и попросила ее через 15 минут собрать всех сотрудников для обсуждения вчерашней внештатной ситуации.
